Профессиональный иппологический Школьный журнал Nevzorov Haute Ecole

Почтовый адрес редакции: 199397, Санкт-Петербург, а/я 900, ООО «Невзоров От Эколь»
Телефон: (812)335-30-39, 380-01-02, ICQ : 377711044
E-mail: ;

Полукровки (NHE, №3-2008)

Полукровки. Особенности конноспортивной агонии

«Дело в том, что по поводу конского спорта можно уже не беспокоиться. Отравленная стрела уже впилась в его загривок под “даункой”. Гигантский тупой монстр уже пошатнулся, уже первый раз потемнело у него в глазах. Яд уже в крови. Монстр еще мечется, еще шумит, хлопочет. Еще кажется огромным и живым. Но это иллюзия. Конский спорт приговорен. Это лишь вопрос времени, когда яд разойдется по всем его артериям и венам, когда начнут холодеть и отниматься ноги. Они отнимутся, и монстр рухнет рожей в навоз. Противоядия не существует. Ибо имя этого яда – наука. Точные знания». Да, правда о КС уже стала известна. Правда беспощадная, точная и безупречно научная. Агония КС уже началась.

Особенности конноспортивной агонии (вместо предисловия)

Итак, сейчас мы видим самое начало агонии конского спорта.

Это очень поучительное и любопытное зрелище. Предсказать динамику и конкретизировать особенности этой агонии – достаточно легко.

Более того, нюансы этой агонии – и выведут нас на ту тему, которой, собственно, и посвящена статья на тему «полукровок».

В качестве отправной точки анализа можно взять специфические особенности того круга лиц, который занимается КС в том или ином его виде (конкур, скачки, дрессаж, поло и т.д.). Как известно, этот вид забав практикуется очень небольшим процентом людей и особого распространения не получает. Но практикуется очень увлеченно, а порой и просто фанатично.

Это, безусловно, дает право предположить, что данный (узкий) круг лиц объединяют некие редкие психологические или психиатрические особенности.

Теперь, зная выводы науки и ветеринарии о подлинной, тщательно скрываемой природе КС, о практикующихся в нем откровенно изуверских методах и приемах, и зная, что задействованные в нем люди применяют эти приемы с радостью и очень увлеченно – этих людей становится очень просто классифицировать.

Дело в том, что психиатрической статистике хорошо известен процент людей из общего количества населяющего землю, у которого есть потребность пытать, издеваться, убивать и насиловать. Но – только легально.

Такая категория людей есть в каждом поколении, в каждую эпоху эта категория регулярно нарождается и процент ее, в общем, неизменен. Причем, подчеркиваю, представителям рассматриваемого нами психотипа требуется возможность именно легальной, не наказуемой законом реализации своей потребности истязать.

Поясню. У людей этого типа есть острая потребность причинять муки, боль и страдания чему-нибудь живому, но реализовывать себя со скальпелем или наганом в темных подворотнях им страшновато.

У них не хватает храбрости на насилие антизаконное (они знают последствия и боятся их).

Они ищут возможности совершения издевательств и насилия – только легального и относительно безопасного для них самих. И, разумеется, находят, это нетрудно.

Из людей этого психотипа формируется, к примеру, обслуга концлагерей и бригады по убою бродячих собак и кошек. Именно этот психотип поставляет обществу работников боен, цирков, профес. палачей для тюрем, санитаров в «тяжелые» отделения психбольниц, где часто и смачно приходится избивать больных для их успокоения и т.п. Трудно не признать, что для занятия любой из этих профессий требуется особый покрой психологии, особые качества.

Причем замечено, что лица этого психотипа склонны усиленно маскировать свои истинные потребности, которые привели их к этой профессии. (Или к этому занятию.) Кто-то маскируется разговорами о своем общественном служении, о социальной значимости своего ремесла, как это делают работники боен, расстрельщики собак или приводители в исполнение судебных приговоров. Иногда эта маскировка производится с помощью наивысочайших материй, типа служения своей стране, закону или соображениями религиозными. Сейчас, когда концлагерей, расстрельных ям, боен и газовых камер явно не хватает на всех, у кого есть душевная склонность их пообслуживать, вся эта категория лиц со специфическими наклонностями – сконцентрировалась в самых разных областях, где можно насильничать легально, в том числе и в КС (Понятно, что в КС приходят самые разные люди. Не принадлежащий к этому психотипу человек, после ознакомления со спецификой КС – из него уходит, принадлежащий к данному психотипу, естественно, остается). Но КС – это не профессия, а организованная забава, «клуб по интересам», и поэтому в КС этот психотип – представлен и имущественно, и внешностно, и совершенно разными людьми. Это может быть

и забубенный алкоголик, и девочка 9 лет с голубым бантом. Это может быть пожилая, полностью опустившаяся «навозная баба», живущая во дворе под телегой, и отдающаяся за тарелку борща, и респектабельный торговец кухонными гарнитурами или директор телефонной компании. Но у столь разных внешне и социально людей – жажда легально (безнаказанно) издеваться над «живым» примерно одинаковая. Это их роднит, сплачивает и объединяет в некую «конюшенную касту», имеющую свой жаргон, своих кумиров и свою систему ценностей.

КС, безусловно, был очень силен тем, что до поры до времени предоставлял представителям этого психотипа уникальную маскировку. У них была возможность драпировать свои очень порочные побуждения и действия разговорами о «любви к лошадям», иметь превосходное имиджевое прикрытие. Огромное количество обычных людей, не знакомых с технологией и методами конского спорта, до поры до времени верило в бело-розовую сказочку о «партнерстве человека и лошади» и в искренность «любви». Общественное мнение, питаясь этой сказочкой, было достаточно благосклонно к КС.

Сейчас такой возможности уже нет, и часть спортсменов поставлена в откровенно неловкое положение. Сейчас происходит уничтожение этого имиджевого прикрытия. Мировая ветеринария, наука, исследования, фильмы, книги и пресса – рвут его в клочья, обнажая грязную, тупую и кровавую суть забав с лошадьми. Причем процесс этот неостановим.

Уже сейчас, хотя мы видим всего лишь начало этого процесса, из КС происходит отток наиболее «стеснительной» части обитателей конюшенного мира. КС теряет для них смысл, т.к. более не в состоянии обеспечивать надежное имиджевое прикрытие их наклонностям (1 Дальнейшая судьба КС, я полагаю, понятна. Имидж КС будет окончательно уничтожен. После оттока «стеснительных», среди которых наиболее состоятельные и, соответственно, наиболее озабоченные своей социальной репутацией лица, КС постепенно уйдет в разряд полупозорных забав, сродни собачьим боям. Обрушится спонсорская поддержка, похоронив под собой всякие надежды на принадлежность к Олимпийским видам спорта. Я теперь так легко и открыто об этом рассказываю, потому что с определенных пор этот процесс необратим. Повлиять на него не может никто, подноготная КС стала известна слишком большому количеству людей. Здесь уже можно не беспокоиться. А продолжительность агонии КС – фактор, конечно, малосущественный. Но все же надо постараться ускорить кончину).

«Стеснительные» бегут из КС, картинно расшвыривая свои старые пелямы и вальтрапы, раздирая бриджи и плюя в собственные «даунки». Они уже знают слова «Штрассер» и «Кук» и даже могут выговорить «медиа-латеральный баланс». Они симулируют интерес к копытным вопросам и выучивают пару анатомических терминов. Неопытного человека они поначалу легко вводят в заблуждение. Вот как раз из толпы этих «стеснительных», этих первых беженцев из КС и формируются те, кого Школа именует «полукровками».

Clunibus agitantibus

Итак.

«Полукровки» – это лица, дорожащие своей социальной репутацией, не желающие быть замешанными в забаву, репутация которой портится день ото дня, но продолжающие видеть в лошади скотину, предназначенную для их развлечения.

Со временем они овладевают всей современной передовой фразеологией, они даже решаются втихаря клеймить конский спорт и могут убедительно поддакивать в разговоре о пыточной роли «железа» и тому подобных материях.

Но они все равно остаются CLUNIBUS AGITANTIBUS, что в буквальном переводе означает «шевелящие ягодицами». Конечно, это очень злой термин, ядовитость которого извиняется только его древностью и его несомненно благородным происхождением.

CLUNIBUS AGITANTIBUS – это очень старое Школьное обозначение публики, желающей кататься, рассматривающей лошадь как предмет катательного назначения. Сарказм и презрение, заточенные в двух словах латинского Школьного термина, обозначают людей, которые при виде лошади начинают страстно и беспокойно «шевелить ягодицами», желая поскорее пристроить эти ягодицы на позвоночник лошади и получить свою дозу странного удовольствия от того, что их будет таскать на себе живое существо.

Я полагаю уместным стряхнуть с этого термина пыль и перенести его в наши дни, учитывая его блистательную точность и злобность.

«Полукровки» готовы на все. Они проклинают конский спорт, кожей ощущая его немодность и компроматность, и кидаются в любые новые методики только для того, чтобы продолжить делать то, чем они занимались в КС. То есть кататься. Они готовы кататься по-новому. По-модному. По любому. Но обязательно кататься.

Столкнувшись с предельной строгостью Школы в этом вопросе, с необходимостью приобретения гигантского объема знаний, умения выучиться виртуозно работать «в руках» и на свободе, виртуозно же знать анатомию, – «полукровка» понимает, что разместить шевелящиеся ягодицы на лошадиной спине доведется не скоро, если вообще доведется.

И тут «полукровка» начинает скисать. А узнавание о Школьных Интердиктах, о том, что пребывать на спине лошади можно лишь для оттачивания элемента, и лишь на время исполнения элемента, а вот кататься будет нельзя никогда и ни при каких условиях – приводит «полукровку» в полное отчаяние.

«Полукровка» начинает с тоской оглядываться на брошенный ею сгоряча испитой навозный мирок, где все так удобно и все можно. Где лошадь выполняет такую привычную функцию катательного инвентаря. Где можно плевать на боль в ее спине, ногах и рту.

Где все помогут сделать вид, что такой проблемы не существует, а лошадь просто предназначена для таскания на позвоночнике ягодиц «полукровки» со всем, что к ягодицам приделано сверху и снизу.

И что лошади это необходимо для «развития» и «разнообразия впечатлений». «Полукровка» начинает понимать, что совершила ужасную ошибку. И что надо возвращаться в тот мирок, где за небольшой наборчик разных удовольствий надо заплатить такую смешную цену – всего лишь чужую, а поэтому неощутимую боль. И «полукровка» «лопается». Сперва «полукровка» мямлит привычную ахинею, подслушанную в конюховках о необходимости «нагрузок» для лошади. Потом придумывает еще какой-либо предлог. А потом срывается и вовсе.

Разумеется, в результате – привычная страсть быстро побеждает любую имитацию благородных порывов, красивая фразеология забывается – и «полукровка», повизгивая, закинув подальше опостылевшие кордео и «медиа-латеральный баланс», ползет обратно в свой любительский полуспортполу катанье, забыв все свои речи о «железе» и «садистах».

Это «возращение в грязь» происходит неизбежно, его еще не удалось избежать ни одной «полукровке». И никогда не удастся.

Изощренные «полукровки», пытающиеся «сохранять лицо», катаясь, правда, меняют «железо» на назальные средства типа хакаморы или вестерн-недоуздка, делая вид, что даже не подозревают о том, что назальные средства являются порой еще более мощным болевым парализатором лошади, чем «железо».

Еще одной отличительной чертой «полукровок» является страсть к «корючкам» (примитивной дрессировке).

«Корючки» на какое-то время способны утешить «полукровку», которой не разрешают разложить ее шевелящиеся CLUNIBUS на больной лошадиной спине. «Корючки» – это нелепые уродливые подделки, какие-то мутные движения, очень отдаленно напоминающие простейшие элементы Школы.

Делаются они очень просто – путем «подловок» разных бессвязных движений лошади и последующего за подловкой закармливания. «Полукровка» «корючничает» и на какое-то время утешается тем, что «эколит» лошадь и является ее воспитателем. Потом эта иллюзия разрушается, так как на самом деле лошадь не научается ничему. А позорные «подловки», закрепленную сухарями мутную рефлекторику видеть невыносимо и самой «полукровке» и даже ее родственникам.

«Корючничанье» заканчивается либо хорошим ударом копытом от распущенной и доведенной до полной анархии лошади, либо «железом» и звонким чмоком навозной среды, засосавшей «полукровку» обратно.

Но описание «полукровок», их классификация – были бы неполными без упоминания т.н. овцеводов, т.е. лиц, промышляющих созданием приютов для лошадей.

«Овцеводы»

Главная фишка «овцеводов» – это устроение т.н. приютов – мест, куда они стаскивают разбитых, больных, старых и в силу этого оказавшихся никому не нужными лошадей. Перемещенные в т.н. благотворительный приют и послушавшие высокопарной ахинеи «овцеводов» лошади – нужными, надо заметить, так никому и не становятся, а обрекаются на самую тупую «овечью жизнь». Из них организовывается что-то вроде зоопарка, лошадиной «зоны», где дуреющие и дичающие, наспех «стабуненные» лошади вольны увечить друг друга сколько им вздумается, обрастать мокрецами и ранами, проваливаться в забытые дренажные колодцы, калечиться и калечить.

Калечат они друг друга, калечат робко снующих меж ними «полукровок», которые иногда пристают к лошадям с попытками «корючничанья», калечат детей «полукровок», калечат даже инвалидов-колясочников, которых устроители приютов очень любят таскать на помпезные экскурсии по такому лошадиному зоопарку.

Тут можно много говорить, но самой лучшей иллюстрацией подлинного отношения «овцеводов» к лошади является легкое и уверенное применение против лошадей электрошокеров, повсеместно принятое в приютах (То, что вообще недопустимо для лошади никогда и никак и не может даже обсуждаться).

Обычно используется электрошокер большой протяженности, так называемая электроизгородь, которой обносится некое пространство, внутри которого несчастным лошадям и предоставлена возможность бессмысленного брожения по 24 часа в сутки, драк и одичания.

Про убийственность любых электровоздействий на лошадь «овцеводы», как правило, даже не подозревают, будучи иппологически, как правило, совершенно безграмотными.

Легко регулируя это тупоброжение никому не нужных лошадей с помощью электротока, «овцеводы» получают огромное количество времени на очень красивые декларации о «спасении» лошадей, на отработку очень приторной фразеологии, которой и предаются, утомляя даже друг друга.

Приметой окончательного утомления служат драки в амуничнике, в которых «овцеводки» умело наносят друг дружке черепно-мозговые травмы.

Белошляпицы и хабалки

Как правило, по «конской части» возглавляет такой приют какая-нибудь идеалистка с мозгом, в свое время слегка ошпаренным «Лошадиной Энциклопедией».

Но, как правило, идеалистка только позирует в белой шляпе на фоне одичалого табунка, много вздыхает, рефлексирует, полирует фразеологию, рассуждая о менеджменте лошадиного счастья, и быстро ухитряется угробить даже тот примитивный хозяйственный уклад, который существует в таких приютах.

Вдобавок, белошляпные идеалистки очень неосмотрительно, ломая и без того хрупкую приютскую субординацию, начинают спать с конюхами и добивают всякий намек на порядок, так как их окрыленные фавориты начинают стремительно, страстно и успешно разворовывать все.

Но проходит время и идеалисток в белых шляпах сменяют провинциальные хабалки, имеющие опыт содержания покатушек или проката (в прошлом или хорошо замаскированном настоящем).

Хабалки в конюшенных вопросах на самом деле так же беспомощны, как и белошляпицы, но они так впечатляюще орут, так квалифицированно пинают ведра и так ловко фразеологируют на ФНД, что месяцев пять держат робких «овцеводов-полукровок» в трепете.

Поддерживать имидж раскаявшихся и просветленных (по лошадиным вопросам) у них получается слабо, но особо они и не напрягаются.

Обязательной чертой таких приютов являются и то, что часть работников увлеченно играет в негров, чукчей или индейцев.

Умело используя удаленный лошадиный «фон», игруны расставляют свои чумы, обклеиваются перьями или пальмовой корой, развлекают себя этнотанцами и очень сладострастно шевелят ягодицами, разглядывая опущенных табунных лошадок, справедливо полагая, что пора сворачивать словесные игры в гуманизм и надо начинать кататься.

Булочки Коха

Вообще, публика подбирается на обслуживание никому не нужных лошадей крайне забавная. В очень известном приюте г. Скотопригоньевска было принято обязательно кормить детские экскурсии, которые возили глядеть на одурелые завшивленные табунки… булочками. Пикантность булочкам придавало то, что пеклись они прямо в конюшне.

А особую пикантность – то, что испекало их лицо с тяжелой формой туберкулеза.

Романтизм ситуации был, разумеется, оценен и санэпидстанцией и милицией, куда попали документы из тубдиспансера и наборы соответствующих показаний и фотографий.

Но это так, из ряда забавных черт, характеризующих «полукровоковцеводов».

Дело, конечно, в другом. Кстати, вопросы корысти и бескорыстия, как не имеющие, на первый взгляд, отношения к нашей теме, можно было бы и не рассматривать вовсе, но в двух словах, если уж зашла об этом речь, – обозначить их можно. Тем паче, что именно они помогут понять некоторые нюансы «овцеводчества».

Понятно, что любая благотворительность – это бизнес, просто финансовые механизмы этого бизнеса тщательно завуалированы. И во всем мире благотворительность маркируется именно (и только) как скрытый бизнес. Наивно полагать, что существуют исключения.

Причем реализационные возможности у бизнеса по имени «благотворительность» на самом деле очень большие.

Это и огромные, совершенно не контролируемые возможности побирушничества по частным и государственным структурам, возможность под предлогом «благородного дела» присасываться к краевым, областным или прочим бюджетам.

Это и бредовые проекты, типа того, что пытались осуществить в приюте Страпатуевска, где численность «приюченных»лошадей догоняли до космических цифр, надеясь получить те массы навоза, которые можно будет перегонять в особое топливо, а топливом торговать с Норвегией.

Наряду с полностью бредовыми и провальными проектами, благотворители успешно осуществляют бизнес-проекты простенькие, но надежные. Типа получения земель от федеральных или местных властей под благородным предлогом размещения «приютов», с последующим «мягким» присвоением этих земель, что превращает благотворительность в не самый красивый, но уверенный многомиллионный бизнес. Таких примеров было слишком много, чтобы не видеть в этом системы.

Успешность благотворительного бизнеса или его неуспешность – это уже вопрос второй. Неуспешность бизнеса – есть, как известно, свидетельство отнюдь не бескорыстия, а простой глупости.

Но это все, как я сказал, не очень существенно и не слишком интересно.

Важно другое. Приюты, укомплектованные поначалу отвергавшими конский спорт идеалистами, – быстро превращаются в практически структурные подразделения этого самого спорта, превращаются в «подтирателей» за спортом, который увечит множество лошадей, но теперь имеет возможность перекинуть изувеченных в приюты, которым эти лошади нужны для своего «жалостного бизнеса».

Естественно, приют нуждается в «основном товаре» – в лошадях, а кроме спорта их поставить в должном количестве не способен никто.

NHE, к примеру, не увечит лошадей и не бросает их в старости. Посему для приютчиков совершенно бесполезен и неинтересен.

Им нужны лошади, которые дают возможность больше просить, больше получать, проворачивать бо}льшие цифры, капитализируя свои проекты. А дать их может только спорт. Начинается заигрывание, общение, медленное, но верное и неизбежное обратное сращивание «идеалистов-овцеводов» и конского спорта.

И «овцеводы» прозревают. И понимают, что нет для них ничего важнее и нужнее, чем уничтожающая и калечащая лошадей машина агонизирующего конского спорта.

Что именно КС есть опора их собственного существования.

А КС, которому эта ситуация чертовски выгодна и удобна, – приветливо поднимает даунку, салютуя «овцеводам», своим друзьям и помощникам.

Александр Невзоров

Продолжение в следующем номере