Online video hd

Смотреть красавицы видео

Официальный сайт tali-sk 24/7/365

Смотреть видео бесплатно

Новости Александр Невзоров От Эколь Невзорова Лошади Лидия Невзорова Лошадиная Революция
Научно-исследовательский центр Фильмы Издательство Homo. Антропология Фотогалерея СМИ Ссылки Контакты

Интернет-магазин



Профессиональный иппологический Школьный журнал Nevzorov Haute Ecole

Почтовый адрес редакции: 199397, Санкт-Петербург, а/я 900, ООО «Невзоров От Эколь»
Телефон: (812)335-30-39, 380-01-02, ICQ : 377711044
E-mail: ;


Журнал / Избранные статьи в свободном доступе

Фильм Невзорова L.E.P. (NHE, №2-2009)

Творец пролетарского романа Горький в свое время напафосничал фразой: «Человек – это звучит гордо».

Высказавшись таким образом, Горький пошевелил усами и замер, укутавшись в свою Ленинскую премию, как нетопырь в пыльные крылья. Возможно, в ней он и задохнулся, прервав литературный парад красноносых «матерей» и других перекройщиков мира, своих героев.

Осталась лишь эта реплика, что, впрочем, немало для советского классика. Эта реплика Горького настолько глупа и гениальна, что легко утвердилась в качестве лучшей формулировки главного заблуждения человечества о самом себе.

Впрочем, будем справедливы, смысл и эмоция этой фразы родились задолго до Горького и воплощались в разных языках и культурах. Человечество всегда умело умиляться собой.

Наиболее бесстыжие и приторные «умиляторы» легко становились классиками, вне зависимости от реальных достоинств даже в своем литературном ремесле.

Еще одним хитом, равноценным по глупости и лицемерию репризе Горького, – становится слащавая фраза: «Мы в ответе за тех кого приручили». Она предельно забавно звучит в сочетании с шумом непрерывной работы сотен тысяч боен и особенно любима – любителями телячьих языков и бараньих котлеток.

Применяется фраза, правда, в основном к котятам и лисятам – ввиду их малой пищевой ценности. Она, как известно, ни к чему не обязывает, но подогревает самоумиление человечества. (Отчасти фильм и об этом тоже, хотя расслышать эту тему в фильме сложно. Я сознательно прячусь от нее, так как она давно и безнадежно добита и скомпрометирована юродивыми зоозащитниками.)

Это самоумиление, как и всякое другое высокое чувство, естественно, всегда провоцировало людей на самые дикие и жестокие выходки в отношении тех, кто осмеливался «попортить праздник» или просто намекнуть на то, что все совсем не так уж умилительно.

Будучи всего лишь одним из видов млекопитающих животных, видом, на формирование которого было убито более пяти миллионов лет, человечество с чрезвычайной болезненностью всегда реагировало на бестактные напоминания о своем «низком биологическом происхождении».

Чем доказательнее и серьезнее были эти напоминания – тем боwльшую ярость они вызывали. Этот фильм, конечно, в большей степени о людях, чем о лошадях. Основой его стала история и сегодняшняя реальность т.н. «L.E.P» (LECTIO EQUARIA PALAESTRA) – старинной тайной практики, которая очень легко и очень убедительно доказывает, что, увы, разум не является привилегией и особым отличием человека, а присущ и другим видам живых существ. Нормальный, весомый, полноценный разум в его очень привычных формах, которые человек считает своей исключительной прерогативой.

Как известно, ключевым критерием «разумности» является способность зашифовывать звуки в графических символах (письмо) и, соответственно, обратное действие – расшифровка графических символов, т.е. «чтение». Возможность письма  чтения – позволяет получать поразительные ответы, свидетельствующие об общности разума млекопитающих разного вида.

Да, в фильме демонстрируется и это тоже, демонстрируется подробно и в полной мере, с предельной наглядностью и однозначностью. Именно эта однозначность и наглядность и позволяют оценить реальный интеллект лошади, ее способность к ассоциативному, логическому и образному мышлению, ее поразительную разумность.

Естественно, умение писать и читать – это результат умелого и тонкого научения, безупречное следование старой методике «L.E.P». (Напомню, что и человеческие детеныши не рождаются со знанием алфавита и не обладают врожденной способностью писать или читать, а постигают эти материи только через долгое и кропотливое научение).

Подчиненное стереотипам, изуродованное религией и тяжело травмированное т.н. «зоопсихологией» с ее примитивными суррогатами ответов на крайне важные вопросы подобного рода, – сознание человека начинает метаться в поисках ответа и объяснения увиденному.

В фильме, естественно, дается и объяснение тоже. Подробное, но очень простое и понятное. Строго научное. Вероятно, не очень приятное и не слишком лестное для человека. Практика («L.E.P») имеет давнюю историю. Историю богатую, чрезвычайно драматичную и очень поучительную.

В начале двадцатого века масон Карль Кралль демонстрирует миру прецедент «мыслящих лошадей». Мыслящих полноценно и демонстрирующих это с абсолютной наглядностью. В поддержку Кралля и его «мыслящих лошадей» встает, по сути, почти вся элита научного мира того времени (нобелевские лауреаты и основатели психологических школ, самые титулованные биологи и медики), подтверждающая, что ни фокуса ни подтасовки – в экспериментах Кралля нет. Тем не менее – история «эльберфельдских лошадей» становится реальной кровавой драмой, где опять торжествует дикая ревность человека к факту обладания разумом кем-либо, кроме него самого.

Предтечей Кралля, в середине семнадцатого века практикующим «L.E.P», был Манежный Мастер Высокой Школы, личный учитель короля Людовика Четырнадцатого – итальянец Арнольфини, давший методике ее основные очертания – и засекретивший ее из боязни профанирования «L.E.P» «циркачами или иным сбродом». Вообще, надо понимать, что практика полного или частичного засекречивания важных знаний была нормой того времени. Простым, но архикрасноречивым примером может послужить, к примеру, Фредерик Рюйш, гениальный анатом XVII–XVIII веков. Как известно, помимо анатомических экзерсисов, прославивших его, Рюйш занимался и акушерством. Так вот, когда при родовспоможении требовалось применить особый инструментарий или некий прием, то в помещении полностью гасился свет (случай с ребенком Маттеуса Хоогхёйса), чтобы никто из присутствующих не имел возможности увидеть, какой именно инструментарий применяется и какой прием используется.

Фредерика Рюйша нет среди героев фильма. Но есть другой великий анатом – Андреас Везалиус, открытия которого и позволили в свое время разработать методику «L.E.P». Везалиус, Карл Кралль и его лошади, Арнольфини и его Школа – они все стали героями фильма, представляя драматичную и очень поучительную историю этой практики.

Сейчас, по сути, закончена большая часть сложных костюмно-павильонных съемок, эльберфельдских экспериментов, масштабных исторических эпизодов войны 1914 года, трагедия Везалиуса в XVI веке, история Арнольфини. Все это пришлось снимать с особой тщательностью и достоверностью, документально воссоздавая и масонские ложи, и анатомические лаборатории Средневековья, и конюшни Кралля, и целые улицы немецких городков.

Компьютерных эффектов, компьютерной графики – в фильме нет вообще. Вернее есть – ровно один. В эпизоде гибели Школы Арнольфини есть момент расстрела лошади. Естественно, в этом случае был просто наведен пистолет, а к нему позже пририсованы вспышка и дым выстрела. Тут пришлось сделать исключение и подключить «графику», наличие которой наконец-то становится уже недопустимо дурным тоном в кинематографе.

Александр Невзоров

__________________________________________________

…Раньше я не могла понять, почему съемочный процесс считается таким изматывающим и сложным. Теперь поняла – потому что есть только вот эти 15 секунд после «камера-мотор», когда все должны работать на пределе. Ни секундой раньше, ни секундой позже уже ничего не имеет смысла: весь долгий, дорогой и трудоемкий процесс подготовки, вся работа костюмеров, гримеров, художников-декораторов, осветителей, пиротехников – все решается в этот короткий отрезок времени. Все получается только тогда, когда все собрались и сделали эти 15 секунд.

И так – раз 200 в течение дня.

ПРОЛОГ

Съемки начинаются издалека, когда энергия идей переплавляется в слова сценария, когда образы давно умерших гениев возвращаются на время в телах лицедеев. Когда игрушечные домики макетов декораций постепенно вырастают в огромные залы с тяжелыми воротами, с каминами, с окнами и темной старинной мебелью, на пространстве сотни квадратных метров счищая все признаки современной России и скрупулезно выстраивая прошлое Европы – с ее монастырями, замками, войнами и тайными обществами.

За день до съемок залы холодны и пустынны. Молчит камин. Темны окна.

Режиссер, операторы, осветители осматривают декорации, легко переходя из века XV в начало века XX, из вестибулума Андреаса Везалиуса – в больницу Карла Кралля. Что-то поправляют, намечают, переделывают.

В этот день полки шкафов постепенно наполняются содержимым, в комнатах появляются кресла и стулья. На столах пыльными стопками выкладываются тяжелые старинные книги. Деталями обрастает каждый метр съемочного ландшафта.

Наверное, любые съемки – борьба за полноценность иллюзии. Кинематограф завораживает многогранностью возможностей для ее создания, кажущейся легкостью обмана. Он прямо-таки соблазняет обмануть. Ведь можно взять – и всунуть в кадр вместо доспеха XVI века – блестящий новодел; можно сжечь в камине простые желтые бумажки , а не «состаренные» репродукции древней книги. Можно даже, не желая рисковать бесценным раритетом, провести обряд масонского посвящения с помощью игрушечной китайской шпажки. И это не будет ложью в полном смысле этого слова – ведь это приемы, это законы кино.

Однако что-то удивительным образом меняется там, где пренебрегают этим законным правом на ложь.

Идеально выполненные декорации «оживают», населенные истинными предметами старины. Костюмы, бывшие всего лишь копией, пусть и очень хорошей, приобретают законченность, благодаря любой, самой маленькой, но настоящей детали – детали «тех лет». Историческая обоснованность пластики, строгая требовательность к точности жестов и фраз – совершенно искупает беллетристичность целых сцен. Кажется, меняются даже сами актеры… Я не знаю, «видит»ли пленка разницу между блеском исторического и современного шлема – но глаза, для которых делается эта пленка, глаза, наделенные непобедимым умением всегда отличать истинное от ложного, видят точно…

И вот среди всего этого впервые, словно анонсируя будущие разливы, расплескивается по полу темная свиная кровь: завтра здесь будет много, очень много этой крови.

Н.П.Бехтерева и А.Г.Невзоров

Осторожно – пробно – вспыхивает свет, но тут же все снова погружается в тень: лампы слишком мощны, и восковые руки завтрашнего «трупа», надежно приколоченного к вращающемуся столу, начинают опасно размягчаться. Руки закрывают белыми листами – в тишине и прохладе все остается до завтра.

 

НАЧАЛО

И наступает завтра.

Десятками шариков загораются расставленные повсюду свечи. Весело вспыхивает в камине бойкий пиротехнический огонь. Включаются приборы, и сквозь переплетчатые окна и в зал, и в вестибулум врывается ясный, теплый, живой свет: в искусственной Италии наступает киношное утро.

Пока игровые декорации тщательно вычищаются от каждой неуместной современной мелочи, пространство меж ними, напротив, наполняется, занимается коробками с реквизитом, бутылями с кровью, съемными объективами, чьими-то бутербродами, запасными свечами, руками, тряпками. Покрывается густой сетью проводов от камер, приборов, мониторов.

Становится жарко.

Среди привычных глазу сегодняшних костюмов появляются первые тяжелые платья. Над головами поднимается первая пика в руке тускло поблескивающего рыцаря. Осваиваются с антикварными крестами господа инквизиторы. Свет вылавливает в толпе совсем иные лица, о, какие лица! Потрясающие – тяжелые, рельефные, сложные, ни одного глянцевого (хотя есть бешено красивые), ни одного пустого. В гуле голосов все чаще слышны щелчки затворов фотокамер: в первые часы еще забавен оксюморон идеально выполненного костюма и грима средневековой дамы – с современным рюкзачком, откуда утопающая в кружевах рука выуживает пачку сигарет, зажигалку и мобильник. Дальше речь, пересыпанная итальянскими фамилиями персонажей и русскими фамилиями актеров, историческими репликами и режиссерскими ремарками, станет уже настолько привычной, что ее перестанут замечать. Дальше пара кроссовок, надежно спрятанная под многослойным подолом платья, уже не привлечет ничьего внимания. Как, в общем, и само роскошное изысканное платье, к тому времени уже тщательно рассмотренное и обсужденное. А пока все занимают свои места, и человек у монитора, сощурившись и сжав в кулаке трубку, негромко произносит…

КАМЕРА - МОТОР

Обычное утро в обычном богатом итальянском доме. Жанровая сцена, где каждый кадр – шедевр классической живописи. Правда, за одной стеной – великий анатом в тайне от мира идет к разгадке еще неведомых механизмов человеческого сознания. За другой стеной – уже собираются (пока невидимые) озверевшие слуги божьи.

Третьей стены нет – ее заменяет объектив камеры и десятки глаз, прикованных к таинству первого дубля первой сцены.

Весь этот будущий фильм, от начала и до конца – результат замысла одного человека, очень точно, и много полнее всех прочих знающего, что именно ему требуется сказать и как именно это следует сделать. Тем удивительнее то доверие, с которым он отдает важнейших своих героев в полное пользование людям, о которых, в общем, совсем немного знает – актерам.

Позы, жесты, даже реплики в иных сценах – чудесная и страстная импровизация. И, пожалуй, самое замечательное в этой импровизации то, что в результате в каждом миллиметре она совпадает с первоначальным замыслом, как замысел совпадает –с исторической правдой. Почему?

Потому что роль – не раскадровка жестов и взглядов.

В конечном счете, все это было так бесконечно давно, что вряд ли кто-то может с абсолютной уверенностью утверждать, что выглядел герой так и не иначе, что голосом обладал низким и глубоким, что имел привычку подолгу перебирать препарационный инструмент или характерным жестом поправлять свой черный цилиндр… Все эти внешние, описательные характеристики редко бывают точны.

Зато точны внутренние – именно те, которые остались в веках: в трудах, в открытиях, в судьбах.

Точна значимость личности. Точна неистребимость жажды познания. Точна глубина и сила научной мысли. Те черты, что вошли в историю и стали легендой.

А этому научить через позу и жест, к сожалению, нельзя. Этим можно только заразить, можно только влюбить и очаровать героем. Либо заставить испытать все омерзение – от антигероя.

И вот у актера есть всего несколько сцен, всего несколько слов и взглядов, чтобы приподнять завесу, скрывающую великую и драматическую историю, стоящую за его образом, чтобы указать на головокружительную глубину его судьбы и его дел. Не рассказать – всего лишь бегло намекнуть: ведь уже летят в камин эскизы гравюр, уже ревут под воротами безумные церковники, и великий анатом, окруженный испуганными дочерьми, спокойно, неторопливо вытирает окровавленные руки…

И все-таки –недостаточно спокойно. Недостаточно неторопливо. Недостаточно хладнокровно.

Вспыхивают гравюры.

«Камера – …»

Еще один лист в огне, и невозможно убедить себя, что это не та, не настоящая книга с ее бесценными открытиями сейчас обращается в пепел.

– Это все открыл ты! – кричит от монитора режиссер.

И мгновенно меняется в лице Везалиус, и меняется вся сцена, наполняется смыслом, тем страшным контрастом между визжащей и юродствующей христианской чернью – и несокрушимым спокойствием великого ученого, давшего начала великой науке.

«…– Мотор».

ИЛЛЮЗИИ

В «сочувствующей» толпе есть те, кто – помимо режиссера и операторов – имеет практически свободный доступ к игровому пространству. Сквозь кордон ассистентов, сквозь линию обороны рыцарской пехоты они прокладывают себе путь подушечками с пудрой, швейными иглами, тюбиками клея. На зависть знаменитым палачам, они способны за полчаса изуродовать хорошенькое юное личико, покрыть его незаживающими ранами, страшными белесыми коростами, способны выбить зубы, раздуть на губах болячки омерзительного вида. И с той же легкостью – скрыть малейшие недостатки; довести природную красоту до совершенства, усилить и подчеркнуть рельеф выразительного лица. Они – что уж совсем удивительно – способны даже противостоять всесокрушающему воздействию софитов и за считанные секунды вернуть потекшую было красоту, разбередить собравшуюся сойти язву, призвать к строгости кокетливо выбившуюся из прически прядь и восстановить изысканную линию платья.

Это именно они увлекали за непрозрачные двери своих кабинетов обычных, в общем, мужчин и женщин, а через некоторое время вбрасывали в жар павильона прекрасных средневековых итальянок, ужасных юродивых, пьяных хихикающих медсестер, толстых, приторных, страдающих всеми возможными извращениями епископов.

Это они были первыми помощниками любой смерти, выразителями ее первых и самых очевидных знаков – от обильного, липкого пота, мгновенно покрывающего лоб, до блестящей густой крови, выплескивающейся на коричневую шерсть изорванной пиками рясы.

…Пишу и понимаю: опять будут говорить – да у вас везде сплошная кровь! Опять вы со своей физиологией! Опять людей пугаете!..

Вот ведь дело: каждый хочет прославиться познаниями глубин человеческой природы, но мало кто готов признать, что эти глубины открываются в хрусте распиливаемых костей, во влажном и кровавом блеске обнаженных полушарий мозга.

Здесь, на съемочной площадке – действительно – снова много крови. Потому что слишком уж глубоки и слишком серьезны затрагиваемые темы. Вокруг них всегда – действительно– лилось порядочно крови.

Темы неудержимой потребности познавать – и злобного, подлого сопротивления этой потребности. Темы смерти – за великую бессмертную идею и за горсть золотых монет. Темы отношений между различными существами, которые (отношения) на удивление часто тоже оказывались замешанными на крови в прямом смысле этого слова. Во все века, и в некоторые – особенно.

Много крови, много смертей, много ударов шпагами и кинжалами, болезнями и топорами палачей – в сущности, такая же примета того или иного времени, как высокие, украшенные драгоценностями прически, большие тяжелые платья, высокие цилиндры или забавные на наш, современный, взгляд длинноносые туфли. Просто кровь, как и любая физиологическая деталь настолько конкретна и очевидна, что легко становится той точкой реальности, от которой ведется отчет всего остального. И тогда все это остальное воспринимается либо как правда, либо как хорошенькая, но все-таки выдуманная, тщательно залакированная и откультуренная картинка.

ВЗРЫВ! ВЗРЫВ!

Сначала уши затыкают те, кто поту, по костюмную сторону объектива: здесь у каждого задача сделать это не только эффективно, но и эффектно, причем «в характере». Когда каждый из участников сцены, проинструктированный режиссером лично, останавливается на каком-то наиболее оптимальном способе затыкания, руки к ушам вскидывают те, кто толпится у пульта, у реквизита, у инструментов. И вовремя! Потому что, хотя кулеврина давно отстрелялась в своих старинных войнах, – грохоту будет основательно.

Заполнится густым дымом большой павильон, скроются от камер старинные сундуки и резные лавки, взметнется мелкая серая искусственная пыль, рухнут на пли ты зала тяжелые деревянные ворота. И выстрел, сделанный в далеком XV веке в Италии, яростной волной докатится до почти современной нам Германии (декорации напротив) и выбьет стекла в монастырской больнице.

Чуть тише, хотя тоже очень дымно и с пафосом, будет палить старинная, украшенная резьбой аркебуза. Оставит новые, вполне заметные царапины шпага XVII века на латном наплечнике доспеха). Но наибольшие разрушения произведут все же не идеальные пиротехнические приемы, а обычная свечка, склонившаяся под тяжестью накапавшего воска – да и дотянувшаяся до шикарных рыцарских плюмажей.

Странно думать, но вот такая, незапланированная мелочь могла бы случиться и тогда, пять веков назад, и черт его знает, как бы в таком случае сложилась вся эта бесконечно грустная история. История, начавшаяся в лучших университетах тогдашней Европы и закончившаяся огнем старинной кулеврины и маленькими переблескивающими пузырьками с ядом.

Впрочем, график съемок не равен исторической хронологии, не равен даже фабуле будущего фильма, и порой ты видишь сначала чью-то смерть, а потом самые ранние события его жизни. Ты можешь только догадываться, что было между, можешь только предполагать, в какую картину сложатся десятки вроде бы очень разных эпизодов. Из разных стран и из разных эпох. Из судеб очень разных людей, которые никогда не встречались, не разговаривали, даже не знали друг о друге, которые были ведомы разными устремлениями, наделены разными склонностями и характерами – и все-таки были «одной крови», всегда стояли по одну сторону линии огня в вечной войне между невежеством и знанием.

Но не кинематограф со всеми его чудесами свел на одной съемочной площадке средневекового фламандского анатома, заложившего основу познания мозга, Андеаса Везалиуса, итальянского мистика Арнольфини, обучавшего Людовика XIV лошадиной премудрости, и маленького немецкого ювелира, почти уже нашего современника Карла Кралля, непринужденно вбросившего в мир образы читающих и считающих лошадей.

Кинематограф всего лишь зафиксировал, обнажил и показал эту таинственную связь, что всегда была и будет между ними. Как есть она между всеми, кто стоит по одну сторону линии огня в давней войне прогресса с предрассудками, честности – со злобой и трусостью, Знания – с невежеством.

Кинематограф сделал это, но не как чудо, а как надежный инструмент в руке того, кто сам – брат по оружию и Краллю, и Арнольфини, и Везалиусу, и Плювинелю – продолжает эту борьбу сегодня. Расстреливая предрассудки и заблуждения. Взрывая привычную, уютную, подлую неправду.

Как никогда – прекрасно.

Как никогда – всеобъемлюще.

Как никогда – победоносно.

Мария Сотникова
Лидия Невзорова, Алина Нос (фото)



Copyright © NEVZOROV HAUTE ECOLE, 2004 - 2011.

Все права на любые материалы, опубликованные на сайте, защищены
в соответствии с российским и международным законодательством об авторском праве и смежных правах.
При любом использовании текстовых, аудио-, фото- и видеоматериалов ссылка на HauteEcole.ru обязательна.
При полной или частичной перепечатке текстовых материалов в интернете гиперссылка на HauteEcole.ru обязательна.
Адрес электронной почты редакции:

Смотреть онлайн бесплатно

Онлайн видео бесплатно


Смотреть русское с разговорами видео

Online video HD

Видео скачать на телефон

Русские фильмы бесплатно

Full HD video online

Смотреть видео онлайн

Смотреть HD видео бесплатно

School смотреть онлайн