NEVZOROV HAUTE ECOLE: высшая, она же единственная. АС ( Аллея Спорта), № 1 (17/18), 2008

«Лошадиная Энциклопедия Александра Невзорова», фильм и книга «о главных секретах лошади, ее феноменальном благородстве, уме, умении любить и дружить и о ее главном несчастье – близости с человеком», появилась в 2003 году, чтобы после тридцати веков вранья, глупости и жестокости поразить и изменить мир.

Несколько часов видео и почти 400 страниц текста оказались чудовищной бомбой не только потому, что на них впервые была высказана правда о том, что вся история отношения человека и лошади – есть только дремучая серость, непонимание и садизм первого по отношению ко второй. «Лошадиная энциклопедия» потрясла мир тем, что иной, загадочный, колдовской, нереальный, а на самом деле, единственно честный путь для лошади и ее человека, путь любви и понимания, уже найден. Найден тем человеком, которого ужасно часто обвиняли в жестокости и беспринципности, который ассоциировался с перестроечным беспределом, черным пиаром, чеченскими кампаниями, и крупным политическим хулиганством, да, в общем, с чем угодно – но только не с предельно научной, предельно академичной, полной любви и терпения системой воспитания лошадей.

Эта правда рассекла мир надвое.

По одну сторону оказались все скакашники, рысачники, троечники, холеные половики, юродствующие циркачи, эстетствующие выездницы, вечнопьяные конкуристы, очумелые прокатчицы, навозные девочки всех мастей, отягощенные конноспортивными племянницами олигархи и просто идиоты, не умеющие и не желающие смириться с тем, что вся мировая история их «отношений» с лошадью – фальшивка. По другую – бывший репортер, бывший политик, бывший церковный певчий и бывший каскадер, интеллектуал, харизматик и гладиатор Александр Невзоров. Один.

И огромный, всемирный лошадиный табун.

А потом, по ту, по честную сторону линии огня хлынули люди. Люди, осознавшие, что в войнах такого масштаба нейтралитет бывает либо иллюзорным, либо, что вероятнее, подлым. И единицы среди них, обладатели неведомого науке лошадиного гена, не просто согласились, а захотели сами быть «как Невзоров». Так в какой-то момент он, говоривший, что воспитывает только лошадей, а не людей, что люди вообще ему безразличны и неприятны, стал Учителем самой сложной и самой прекрасной Школы воспитания и обучения лошадей. Собственно говоря – единственной Школы.

«Nevzorov Haute Ecole», «Высшая Школа Александра Невзорова», больше напоминает не ВУЗ, а некий очень закрытый, очень элитный рыцарский орден. Попасть в нее чертовски сложно, вылететь оттуда проще простого. А жить и учиться в ней – удивительно. Всего несколько сотен человек, раскиданных по всему свету, объединенных редким даром по-настоящему любить и слышать лошадь, невозможностью жить вне лошадиного мира.

Русские, украинцы, белорусы, европейцы, американцы, канадцы, австралийцы.

Профессора и доктора наук, школьницы, журналисты, бизнесмены, ученые.

Они штудируют труды ведущих ветеринаров и иппологов, а потом обращаются к трактатам Чжуан-Цзы; с утра работают конюхами своих лошадей, а вечером идут готовить новый выпуск единственного в России профессионального иппологического журнала; безвылазно живут на конюшнях – и едут за тысячи километров ради одного урока или семинара. Учатся быть непобедимыми бойцами идеологического фронта, и четко знают, что никогда, ни при каких самых кошмарных обстоятельствах не поднимут на лошадь ни руки, ни голоса. Вот такие школьники, обожающие своих лошадей, свою профессию, своего Учителя и его прекрасную жену Лидию, гениального ипполога и фотографа. Школьники, ненавидящие все, что становится причиной лошадиных страданий.

Мы побывали в Питере в легендарной студии «600 секунд», где сейчас Невзоров монтирует новый, куда более жесткий, и вместе с тем степенный, научный и энциклопедичный фильм. Итак, одиозный и беспринципный Александр Невзоров о себе, о семье, о своих учениках и лошадях – в эксклюзивном интервью журналу «АС».

- Александр Глебович, Школа – это все-таки любовь или борьба?

- А это всегда одно и то же. Если бы мы не любили лошадей, мы бы так за них не дрались, нам было бы совершенно наплевать. Нет любви – нет драки. Не любили бы лакедемоняне свой Лакедемон, так и не погибли бы в Фермопилах, взяли бы да и переселились в другое место, подумаешь, у них даже города толком не было! А в наше время, когда уже все открытия сделаны, когда полная ясность получена, слова «любовь к лошади» и «ненависть к конному спорту» являются синонимам, одно без другого невозможно. Как невозможно заходить в землянку к русским солдатам, а потом идти дружить с двумя гестаповцами, говоря, что они, мол, для меня не гестаповцы, они просто Ганс и Дитрих, милые ребята. Да они работают в Гестапо, с ними нельзя находиться на одной линии фронта!..

- То есть, конный спорт – это…

- Конный спорт по сути своей не может даже считаться спортом как таковым. Спорт – это рекорды, победы, но рекорды и победы, купленные ценой собственного пота, здоровья, крови и преодоления себя. А конный спорт есть паразитация человека на физических возможностях другого существа, абсолютно несогласного заниматься спортом и принуждаемого к этому болью и побоями. Нет контролирующей боли – нет скачек, рысачьих бегов, корриды, цирка, троеборья, проката, всего того, что основано на полном непонимании лошади, незнании ее, неслышании ее и представление о ней, как о биологическом механизме, обязанном обслуживать человека просто потому, что она обязана это делать. И вот это-то заблуждение мы и развеиваем.

- Семья в лошадином деле с Вами?

- А Лидия вообще сделала-то не меньше, чем я, и даже больше: она первая вступила на тропу научной войны. Если я просто метал молнии и всех оскорблял, то она поняла, что в клумбе закопан пулемет, он называется наука, его надо откопать, смазать и класть всех подряд. И она поехала за пулеметом в Англию, учиться в иппологическом колледже. Лидия – и муза, и боевая подруга – все. Любовь и общее дело давно уже сплавились в одно целое.

- Так как все-таки Вы согласились из просто Мастера стать еще и Учителем?

- На самом деле, меня просто люди запутали – они ведь, к сожалению, хорошие. И когда ты живешь в академическом вакууме, когда ты абсолютно лишен каких бы то ни было обязательств и связей с огромным количеством людей и тебе кажется, что ты единственный в России, единственный на планете – это одно. А затем, когда начинает вырисовываться действительная ситуации, когда узнаешь, сколько людей, думающих так же, как ты, ты начинаешь чувствовать свою ответственность перед ними.

И теперь мы все в Школе работаем друг для друга питательной средой, ориентирами. Они делают для меня не меньше, чем я для них. Без них я был бы просто одиозным, нелепым, экзотичным персонажем, но они есть, и они образовали такую психологическую структуру, которая поражает своим богатством, своей серьезностью. Которая подтверждает, что дело не в моих экзотических представлениях, а в том, что все, о чем мы говорим – правда.

- Как Вы отбираете учеников в Школу?

- Я в первую очередь оцениваю тяжесть заболевания лошадьми. Есть много прелестных людей, симпатичных, интеллектуальных, блестящих, броских, но у них не затронута сердечно-сосудистая система, нет церебральных изменений, у них это на уровне ссадины на коленках или заусенца на ногтях. Обидеть их жалко, поэтому такие у нас тоже есть, и их не мало. Из них не получится мастеров манежного воспитания, но из них выйдут суперученые, которые будут ориентированы на познание лошадиной физиологии. Или просто просвещенные, блестяще успешные люди, которые все равно будут содействовать тому делу, которому мы все служим. И на них есть смысл тратить время и душу, и ошибаться. А ошибаться приходится – у нас список исключенных вопреки законам физики уже в несколько раз превышает список принятых, но ни об одной ошибке я не жалею. Мы усердно исследовали каждый вариант человеческого просветления в России, и выяснили, что в 80 из 100 случаев это просветление надуманное или фальшивое. Но оставшиеся 20 того стоят. Кстати, у золотоискателей 20 из 100 – это нормальный процент.

- Каковы требования к ученикам Nevzorov Haute Ecole? Дисциплина жесткая?

- Дисциплина такая же жесткая, как в любом учебном заведении, где учатся всерьез. А в принципе система требований отличается от требований в других предметах только тем, что мобилизует больше интеллекта, чем это надо, допустим, для профессии скрипача или адвоката. И все, что связано с интеллектом, с проявлениями человеческой духовности, с характером, идет в топку той печи, того котла, на котором идет работа с лошадью.

Лошадь его либо понимает, либо – все напрасно, и тогда приходится прибегать к тем дикарским, изобретенным еще в бронзовом веке инструментам. Тот, кто хочет на равных заниматься с лошадьми без подлости, должен научиться презирать свои удовольствия. В этом смысле образец поведения предложили человечеству лакедемоняне в Фермопилах. Ведь человек, по сути, существо достаточно паскудное, все его поступки имеют строго зоологическое объяснение – похоть, жадность, самоутверждение. А в Фермопилах мы видим, как жалкий примат поступает в полном конфликте с зоологией. Так вот и нам приходится поступать в полном конфликте с ней: мы могли бы достичь формального понимания с лошадью гораздо более простыми способами, но мы идем по другому пути. Не ради того, что он сложный, или исключительный, или эффектный. Просто мы… мы иначе не можем. Когда это «иначе не можем» есть, когда уже понятно, что лучше никак, чем иначе, то рано или поздно все получается.

- Чаще рано или поздно все же?

- Токаря в ПТУ шесть лет учат, музыкант на какой-то вшивой скрипке учится много лет играть, неужели вы думаете, что лошадь проще скрипки?!

- У лошадей сложный характер?

- У всех лошадей совершенно потрясающей характер, включая жеребцов. Когда я говорю «характер», я имею в виду степень адекватности на внешнее воздействие. Вот если Вас погладят по голове – вам понравится, а если зальют за шиворот кипятка – вы покажете, на что способны. А если вместо этого станете сюсюкать и благодарить, значит, Вы либо идиотка, либо Вас так жестоко били, что всякое чувство собственного достоинства и адекватности из вас выбили. И лошади тоже на любое проявление бестактности, глупости и грубости имеют право ответить. Наше дело не быть грубым, бестактным или глупым. Не напортить. Быть понятным.

- А каков характер Ваших лошадей?

- Они разные. Как разные люди, они с разной одаренностью, с разными болезнями, с разным неблагополучием. Есть безупречно сделанные лошади, есть лошади, которые являются коллекцией и набором мои ошибок, я ведь очень многое сделал методом тыка. Взять и воспитать лошадь – это нетрудно: мне пришлось за 2 недели подготовить коня к съемкам «Мастера и Маргариты», и сделать все это шаляй-валяй – это не проблема. Проблема придать настоящее академическое воспитание.

- У Вас их уже четверо, верно? После Перста, первой лошади воспитанной по Невзоров От Эколь, появились другие…

- Да. Лида нашла свою Липисину в глухой пьяной деревне, на нищей конюшне, где уже две недели не было еды. Все решилось за пять секунд. В грязном маленьком деннике. Без выводки, без осмотра, без диагностики. Зная феноменальное чутье Лидии, я сразу сдался, отдал какие-то смешные деньги и Липа уехала к нам. Навсегда. А ведь там, в деревне, Липисине светила «блестящая карьера» – когда ее нам отдавали, нам действительно выдали полагающуюся к ней, родную ей телегу, в которой она должна была ходить. Зеленая такая, изготовленная в 1982 года по заказу Минобороны…

Ташунка появилась, когда для очередных съемок была нужна лошадь. Причем категорически не гнедая: уже были готовы декорации в грязно-буроватых тонах, и куплена аппаратура, чей сложный многосоставной свет должен был невероятно эффектно оттенять светло-серую масть. Уже на конюшне, где нам сообщили, что, помимо прочего, есть партия чистокровок с ростовского ипподрома, я прочел съемочной группе страстную лекцию о непригодности чистокровной породы к Школьной работе и о невозможности воспитания скакавших лошадей, упирая на то, что идиотов, которые берут для Школы скакавших лошадей, не существует… Через семь минут я вышел из конюшни. Коновод торжественно вел за мною страшненькую гнедую чистокровку. Ей было три года. В скачках она участвовала с двух. Почему я так поступил? Да просто, увидев кобылку, сразу понял, что ее надо спасть от спортсменов, от спорта любой ценой.

Когда я покупал Каоги – для съемок картины «Мастер и Маргарита» – ему было неполных четыре года. И был он, что называется, гадким утенком с завязанными движениями и дистрофированными мышцами шеи, плеч, крупа, с серьезной травмой копыта. Все должно было решить термографирование. Я чувствовал себя предателем, но дал отмашку смотреть. Я взмок, побелел и ушел курить… По счастью, мы, что называется, успели. Приехали бы на три недели позже, уже ничего нельзя было бы сделать, но тогда все еще оказалось поправимо… Хотя Каоги знал свою роль на зубок, сыграть в «Мастере и Маргарите» ему, впрочем, так и не довелось – понятно это стало за две недели до съемок, когда вместо обещанной опилочно-песочной смеси в качестве грунта предложили плиты ДСП…

Я бы хотел взять еще лошадь на воспитание, но места у нас ровно на четыре лошади. Взять новую – значит куда-то деть этих, а с этими я уже, грубо говоря, повенчан. Моя жизнь полностью подчинена этим лошадям, как ни крути.

- А ведь еще у Вас коза есть. Козы и другие животные поддаются обучению От Эколь?

Коза сама строит всех, она является заведующей козяйством. Завкозом. Она главная по всем козьим вопросам, а козьи вопросы – это как получить лакомство, где что украсть, как нагадить и как вдохновить приезжающих к нам поэтов. Которые могут по результатам приезда сочинить вот такие примерно стихи: «Какой чудесный день настал, лежит повсюду козий кал!» А если серьезно про других животных – я не знаю, не пробовал. Мне едва хватает жизни на лошадей, чтобы я еще мог себе позволить интересоваться козами или собаками. Они живут, просто потому что они решили, что они будут жить. Я вообще стараюсь в жизнь их не лезть и им не мешать.

- Чистый дзэн! Кстати, кажется, Вы рекомендуете ученикам знакомиться с этой системой взглядов…

Дзен нужно грабить, как грабить нужно вообще все хорошие мистические, религиозные, нравственные или безнравственные учения, неважно, что это – религия Тора, культ Вуду или дзен, откуда мы берем в первую очередь бесконечную тенденцию к проницательности и пониманию подлинного порядка вещей на земле. Другое дело, что буддистов этот порядок неизменно умиляет, а меня не всегда. Я не могу назвать себя дзен-буддистом или даосом, я для этого всего слишком русский. Моя «религия» – официальный дарвинизм, слегка позолоченный всякими восточными мистиками. На мне уже давно висит написание книги, чего-то вроде классификатора религий. Тут ведь какое дело – в выборе религий надо быть чрезвычайно осмотрительным, поскольку отчетливого сертификата у этого товара нет, а такую важную штуку надо выбирать тщательнее, чем кефир, презерватив или даже велосипед. Это все-таки как бы мировоззрение. Лучше всего выбирать религию под профессию, в крайнем случае со сменой профессии религию можно менять. Но вообще религию можно менять даже и в соответствии с модой… я имею в виду моду на одежду. Например, религию алеутов, когда много меха, хорошо исповедовать в январе или феврале…

- Не слишком-то принципиально…

- А лошади тоже существа непринципиальные, они не придают значения своей национальности, не празднуют Новый год, не отмечают дней рождения и не имеют никаких принципов. Они глубоко беспринципные существа. Ну, вот и я такой же на всякий случай. Чтобы мы могли лучше понимать друг друга. Собственно это и есть главная задача – стать понятным лошади.

- Ученики не перегоняют?

- Пока нет. Потому что им всем для этого надо выполнить одно условие – им надо стать взрослыми людьми. А у многих из них есть процент балбесизма, их периодически уволакивает с великой лошадиной тропы в совершенно неподходящие места, типа супружеской спальни. У того же Сережи Сумбаева, такое вот было, когда вместо лошадиной анатомии он вдруг занялся человеческой в чистом виде, когда это на какой-то момент показалось более интересным. Это не плохо, но плохо, когда это идет в ущерб профессии. У девочек тоже периодически возникают моменты, уводящие их в сторону. В общем, они только догоняют.

- Значит, на том пути, которым Вы идете, Вы первый? Впереди никого?

- Впереди? Нет. Я не видел.

Лилия Иванова.

P.S.: Работа над «Лошадью распятой и воскресшей», следующей картиной Александра Невзорова, уже перевалила за середину. И значит, скоро грянет новый залп орудий Лошадиной Революции…

Фотографии любезно предоставлены членом Союза журналистов России и Международной ассоциации профессиональных фотографов лошадей, супругой Александра Невзорова – Лидией.

В следующем номере – урок прикладной иппофотографии от Лидии Невзоровой специально для читателей журнала АС.